Тренд на карьерный минимализм: почему зумеры отказываются от повышения по работе в пользу «стагнации» (Психология)
Inside Creative House/
Зарубежные деловые медиа говорят о новом тренде среди поколения Z — карьерном минимализме. Так называют практику отказа от руководящих должностей и профессионального роста в целом: зумеры предпочитают занимать уже знакомые им посты вместо того, чтобы нагружать себя новыми обязанностями и ответственностью, которая далеко не всегда окупается зарплатой. Более того, они даже отказываются от просьб «задержаться в офисе» — потому что переработки для них стали неприемлемыми.
На популярность такого подхода указывают исследования — журналисты Fast Company обращают внимание, что от повышения отказываются около 68% процентов зумеров. Большая часть из молодого поколения, как уточняют авторы, также прибегает и к поливоркингу — заработкам на стороне помимо основной работы. Таким образом, если предыдущие поколения видели цель своей карьерной реализации в том, чтобы занять высокий руководящий пост, зумеры подходят к этому вопросу иначе и выбирают комфорт вместо гонки за престижный статус.
Почему я выбрал карьерный минимализм
Степан Бальмонд
Внештатный новостной редактор Psychologies, внештатный журналист Forbes и Афиши.Daily
Telegram-канал
Я работаю фрилансером с 2020 года: удача, как в «Голодных играх», оказалась на моей стороне, и в период хаоса самоизоляции и пандемии мне удалось выстроить хорошие отношения с работодателями, которым нужны были тексты для медиа. Все совпало идеально: я люблю писать и имею журналистское образование, им нужны продуктивные авторы, и долгосрочное сотрудничество сложилось легко и непринужденно.
Но за пять лет такой работы возник разумный вопрос: куда расти дальше? Быть автором-фрилансером мне нравилось: я мог сам формировать свой рабочий график, работать из дома, четко планировать свободное время и заработок. В то же время эта позиция кажется слишком шаткой, ведь ты не в штате, в отличие от твоих работодателей. Время от времени мне приходили даже предложения стать редактором или, в порыве очередного вопроса «кто я», я сам узнавал у коллег, нет ли свободной вакансии «младшего кого-нибудь». Но каждый раз я все равно отказывался от этой идеи, и наконец этому нашли слово — «карьерный минимализм».
Мне потребовался не один год, чтобы понять, что мне нравится мой профессиональный статус и я, по крайней мере, в ближайшее время, не хотел бы его менять. Сейчас я четко понимаю, что от меня требуется: даже если тема незнакомая, понимаю, как создать текст. Я знаю свою зону ответственности: грамотная коммуникация с людьми, соблюдение дедлайнов, качество контента. В идеале, конечно, своевременные ответы в мессенджерах в 10 утра, но моя внутренняя сова все еще упирается в этом плане (и взамен создает «шедевры» по ночам, пока все нормальные люди спят). Наконец, я умею соблюдать пресловутый work-life balance: на другой, более высокой, должности, с этим будут проблемы хотя бы ввиду необходимости четкого графика работы, в который к тому же неизбежно войдут те задачи, которые мне не интересны.
А так у меня хотя бы есть возможность спланировать неделю так, чтобы освободить себе день на случай, когда я чувствую, что выгорание подбирается слишком быстро или силы уже на пределе
По этим причинам я и выбираю карьерный минимализм: мне нравится быть автором, который выполняет заказы, и не хочется брать на себя большую ответственность даже в обмен на больший доход, потому что все это сделает мою жизнь менее комфортной как минимум психологически. Мои друзья-сверстники мыслят примерно так же: друг признается, что может не рассматривать повышение, если его невысокая должность будет обеспечивать необходимый доход и оставлять свободное время, а подруга не думает о покорении карьерной лестницы, потому что не хочет добавлять стресса в свою жизнь «в обмен непонятно на что». Кому-то в целом не интересно повышение — просто потому, что следующая должность предполагает другие обязанности и специфику работы, которая им не интересна.
Другой вопрос, о котором в разговоре о карьерном минимализме мало упоминают — это социальные ожидания: быть «просто автором», когда твои ровесники уже вовсю создают свои медиа или воспринимают тебя как рабочую силу, кажется зазорным, ведь пора уже вырасти. Но тут я всегда стараюсь себе напоминать: чужие ожидания — не моя проблема, а если и чем-то заниматься в жизни, так тем, что максимально отвечает твоим интересам и не сведет себя в могилу раньше, чем это сделать старость.
И, наверное, чуть-чуть, но я все-таки лукавлю: на более высокую должность я соглашусь, но при условии, что это не повлечет колоссальных перемен в нагрузке, позволит мне реализовать те идеи, которые мне кажутся важными, и не лишит права быть автором, что для меня по-настоящему ценно.
AnnaStills/
Почему зумеры не стремятся к карьерному росту: взгляд психолога
Олеся Бережная
Психолог, кандидат психологических наук, бизнес-тренер
Телеграм-канал
Сегодня все чаще можно услышать: «Зумеры не хотят работать», «Им все не так», «Они бросают работу после двух недель». Если вы руководитель, рекрутер или родитель молодого человека, вы наверняка сталкивались с этим феноменом. Но если заглянуть глубже, обнаруживается не лень и не эгоизм, а травматичный опыт роста в мире, где работа стала синонимом самопожертвования, а любовь и внимание подменились финансовой компенсацией.
Карьерный минимализм — это не отказ от труда, а осознанная стратегия психологического выживания, выработанная поколением, которое с детства наблюдало, как родители и старшие сгорают на работе, чтобы обеспечить «лучшую жизнь» детям… которых в это время не было рядом.
Картина мира, сотканная из кризисов и одиночества
Поколение Z — первое в постсоветской России, выросшее после всех системных кризисов, но внутри их эмоциональных последствий. Их родители (миллениалы и поздние X) учились выживать в условиях нестабильной экономики, постоянной неопределенности и жесткой конкуренции с нуля. Их девиз: «Чтобы выжить, нужно прикладывать максимальные усилия».
Парадокс в том, что, стремясь дать детям «все самое лучшее» — репетиторов, кружки, брендовые вещи, они часто платили за это своим временем и эмоциональным присутствием. Вопросы воспитания и передачи жизненных ориентиров иногда подменялись финансовыми вливаниями. Зумеры, подсознательно чувствуя эту подмену, сделали вывод: «Родители прожили не свою жизнь, работая на „дядю“, и я не хочу повторять их путь». А также усвоили на примере: «Если у тебя есть деньги — тебя любят. Если нет — ты никому не нужен». Так сформировалась установка: работа — это «работа на дядю» и всего лишь средство получения денег, а не путь к смыслу и реализации внутреннего потенциала.
«Никто не хочет работать на дядю!» — экзистенциальный бунт против системы
Ключ к пониманию карьерного минимализма лежит не в сфере экономики, а в области психологии и ценностей. За внешним нежеланием «строить карьеру» скрывается экзистенциальный протест.
«Жить нужно здесь и сейчас»
Поколение Z выросло на историях старших, которые «вечно были чем-то недовольны, но не могли уйти». Для зумера классическая карьера — это история про «отложенную жизнь». Страх, что «вся жизнь пройдет на работе», а ты так и не почувствуешь ее вкуса, — главный двигатель их выбора.
«Работа — это не жизнь. Я хочу работать на себя»
Это не столько стремление к миллионам, сколько жажда автономии и контроля над своим временем и ресурсами. Концепция фриланса и самозанятости идеально ложится на это желание. Они не хотят брать на себя ответственность за чужие KPI, потому что видят в этом потерю времени и личной свободы.
«А зачем мне перерабатывать, если это никто не ценит?»
Этот жесткий вопрос может звучать как каприз зумеров, но по своей сути является критикой сложившейся системы рынка труда. Они отказываются принимать правила игры, где их время и энергия считаются бесплатным ресурсом. Эта позиция как скальпель вскрывает боль многих компаний: там, где труд не уважают, а человека воспринимают как винтик, любые разговоры о «командном духе» — лицемерие, а корпоративная культура существует «для галочки». Своим нежеланием «гореть» они демонстрируют: проблема в бизнесе, который до сих пор не научился ценить главный свой актив — людей, и проектировать бизнес-процессы, ориентированные на результат.
AnnaStills/
Потеря воспитательной функции и новые герои
В советской системе школа выполняла две функции: обучение и воспитание. После 1990-х воспитание отошло на второй план, а школа превратилась в «фабрику знаний». , стремившееся выжить, не всегда понимало, как воспитывать и выстраивать диалог с детьми-зумерами о жизни, работе, бизнесе и деньгах. В результате зумеры оказались в психологическом вакууме: между обломками советской морали, культом денег и цифровым хаосом.
Их герои — не трудолюбивые Павлы Корчагины, а Миньоны: веселые работники, которые трудятся ради «хозяина», но не ради себя. Это метафора их отношения к корпоративной карьере: «Я работаю не потому, что хочу, а потому, что надо. Мне от работы нужны только деньги, но я не хочу становиться частью системы».
Мифы цифровой эпохи: «успех в два клика»
Зумеры — первое поколение, выросшее в онлайн-пространстве как в естественной среде. Для них нет четкой границы между «реальным» и «виртуальным». Цифровой хаос, непоследовательность информационных потоков: вот он читает статью, через две секунды — сообщение от друга, а через полторы минуты смотрит мем про котика. Когда он возвращается к статье, приходится начинать сначала. Так формируется клиповое мышление: потребность в быстром результате, мгновенной обратной связи и возможности «перезапустить» любой процесс.
В такой логике 10 000 часов на мастерство кажутся абсурдом. «Если блогер заработал миллион за месяц — почему я должен пять лет учиться на бухгалтера?» — так звучит их внутренний вопрос. Это реакция на мир, где успех часто выглядит случайным и мгновенным.
Как карьерный минимализм влияет на психологическое самочувствие
Карьерный минимализм, как и любая адаптационная стратегия, оказывает двойственное влияние на психологическое самочувствие. С одной стороны, он дарует свободу, которая становится антидотом выгорания. Контроль над своим временем снижает уровень хронического стресса, а отсутствие иерархии ослабляет гнетущее чувство зависимости. Проектный формат работы приносит ценное ощущение завершенности и ясности, а возможность жить здесь и сейчас, не жертвуя личным ради профессионального, укрепляет внутренний баланс.
С другой стороны, эта же свобода порождает специфические риски. Постоянная неопределенность и вопрос «А будет ли следующий заказ?» могут провоцировать фоновую тревожность. Отсутствие команды и социальных лифтов ведет к чувству изоляции, а размытие границ между работой и отдыхом грозит новой формой истощения — цифровым выгоранием. Кроме того, фрагментарность проектной деятельности часто мешает сформировать целостную профессиональную идентичность, оставляя ощущение неуверенности в своем пути.
Кому подойдет карьерный минимализм, а кому — нет?
Концепция может подойти тем, кто ценит личную свободу выше карьерных высот; кто умеет находить смысл и самореализацию вне профессии; кто обладает достаточно высокой самодисциплиной для фриланса; для кого психологическое благополучие — приоритет. Но не подойдет тем, кто стремится к быстрому карьерному росту в крупной компании; кому важны социальные гарантии и стабильный оклад; кто легко теряет мотивацию без внешнего контроля и четких KPI.
Это путь, который подходит далеко не каждому, поскольку он предъявляет требования к психологическому профилю человека. Он может стать источником ощутимой свободы или же, напротив, хронического стресса, и эта грань определяется внутренними установками и личными качествами. Идеальным кандидатом для такой модели оказывается тот, кто обладает высокой степенью самодостаточности и способен организовывать себя без внешнего контроля, начальников и дедлайнов.
Inside Creative House/
